Караганда пацанская: "Сказал - сделал"

Караганда – город во многом уникальный для Казахстана, с интересной и особой судьбой. История роста самого молодого областного центра страны разительно отличается от историй других казахстанских полисов. Журналист Константин Козлов в материале для Tengritravel.kz рассказывает о прошлом и настоящем Караганды. 

Мало какой другой город так ярко отпечатался в русскоязычном фольклоре – многие живущие вне Казахстана произносят фразу "Где-где? - В Караганде", порой даже не догадываясь о том, что такой город существует реально.

Караганда и Карагандинская область подарили стране первого казахстанского космонавта Тохтара Аубакирова, боксеров Геннадия Головкина и Серика Сапиева, первого президента Чечни Ахмата Кадырова, актеров Владимира Стеклова и Ердена Телемисова и многих других.

Как же Караганда получила славу "сурового города"?

Даже по историческому прошлому Караганда абсолютно не похожа на другие поселения. Городу пришлось очень быстро повзрослеть. В XIX веке здесь были лишь места кочевий аргынов. Открытие залежей угля произошло во многом случайно. Пастух Аппак Байжанов наткнулся на угольные месторождения, когда пас овец волостного правителя. Быстро смекнув, насколько полезным оказалось обнаруженное им топливо, он начал продавать уголь по местным кочевьям.

Спустя годы карагандинским углем заинтересовались российские промышленники и иностранные концессионеры. В XIX веке заселение ограничилось кочевьями и поселениями для рабочих. А ведь город мог вырасти уже тогда. И Караганда стала бы походить историей возникновения на другие областные центры Казахстана. Но нет - вплоть до 1930 года в этих местах были лишь аргынские кочевья и небольшие переселенческие поселки.

В этом и заключается основное отличие Караганды от других крупных казахстанских городов. Здесь не успел развиться дореволюционный капитализм, в то время как в других, даже самых маленьких городах, сложилась прослойка городского чиновничества и буржуазии. Купеческих особняков, краснокирпичных заводов, чиновничьих домов, которые сейчас украшают почти каждый казахстанский областной центр, в Караганде не найти. Архитектурные строения самого раннего периода – это приземистые домики немногим выше человеческого роста. Именно в таких домах в начале прошлого века жили первые поселенцы.

Можно сказать, что если бы не советская репрессивная машина, Караганда не стала бы тем городом, каким мы его знаем сегодня. Толчком к его появлению как крупного населенного пункта стала волна репрессий, связанных с коллективизацией и раскулачиванием. Сюда ссылали неугодных. Поступали с ними просто (что ужасает) – выгружали посреди голой степи. Дальше – живи как можешь. Ссыльным такого типа позволялось селиться в землянках, которые они сами рыли и обустраивали. Каждый месяц они должны были отмечаться в комендатуре. С другой стороны, это давало и определенную свободу – многие ссыльные жили с ощущением "из такой глуши дальше не ушлют".

Чуть лучше жили простые рабочие. Они не были поражены в правах, но как пролетарии особо не были разбалованы властями. Жили в бараках, часть которых сохранилась в городе по сей день. Когда-то весь район, именуемый Старым городом, состоял из таких бараков и небольших частных домиков. Именно в этом районе велась основная добыча угля. Ведется она и теперь, однако масштабы несравнимы. Сегодня в окрестностях города осталось шесть действующих шахт. В период расцвета угольной промышленности в Караганде их было в четыре раза больше. Со временем шахты стали объединять, да и значение добычи угля сегодня значительно снизилось в сравнении с прошлым веком. Хотя отрасль по-прежнему жива.

В этом смысле история Карагандинского региона сравнима с историей Дикого Запада. И если в США тот период неразрывно связан с историей "золотой лихорадки", то в случае с Карагандой лихорадка была угольной. Люди жили в Старом городе, потому что шахты были там же. Жилье строилось в пешей доступности к месту работы. Люди ходили на работу пешком – в 1930-е годы общественного транспорта не существовало.

А вот культурную жизнь государство решило обеспечить. Сегодня унылым памятником тем временам стоит почти разрушенное здание Карагандинского казахского драматического театра. Когда-то этот театр, шедевр советского конструктивизма, возвышался настоящим колоссом посреди утлых бараков. Здесь же были кружки для детей, библиотека и зрительный зал на 1500 мест. Но уже в 1960-е годы эти места стали непригодными для жизни из-за просадки горных пород. Народ стал массово переезжать в другие районы Караганды. Жить рядом с шахтами уже не было необходимости – транспортный вопрос худо-бедно решили. К концу ХХ века район опустел. Сегодня это степи, кустарники с одиноко стоящими домами, построенными уже в поздние времена. Разрушающееся здание театра напоминает осколок старой советской "Атлантиды".

В отличие от рабочих и ссыльных, чиновники и те, кто прибыл в Караганду по комсомольской путевке, жили иначе. На больших стройках коммунизма всегда нужны были квалифицированные специалисты, и не всех "пригоняли" насильно. Многие ехали делать карьеру. В промышленных городах таким специалистам сразу давали отдельные квартиры, хорошие оклады и руководящие должности. Специфика работы в той местности требовала определенного мужества. Зачастую люди, отбыв срок заключения в Карлаге, оседали в городе и шли работать на производство. Руководить таким контингентом – мастерство особого рода.

Несмотря на статус края ссыльных, власти старались всеми силами присвоить растущему населенному пункту новое лицо. Саманные домики и бараки едва ли вязались с образом города. Поэтому во второй половине 1930-х город начал обзаводиться домами в традиционном для этого времени стиле сталинского ампира. Сегодня они и составляют исторический центр Караганды – несколько европейских кварталов в центре сурового промышленного города.

В этот период начинается бум нового строительства. Появляются известные карагандинцам дома: Дом финансов, Ленинский райком партии, ДК железнодорожников, ансамбль жилых домов по улице Жамбыла, Дворец горняков.

Особняком стоят дома, построенные в 1940-е годы немецкими и японскими военнопленными. Одним словом, в пред- и послевоенные пятилетки центр Караганды обрел нынешний образ.

Об истории Карлага написаны тома. Однако интересно проследить, как жил город в те суровые годы. Подавляющее большинство освобождающихся из лагеря оседали в Караганде. Зачастую многих репрессированных не определяли в Карлаг, а приговаривали к ссылке в этот город. Имена самых знаменитых узников Карлага – Льва Гумилева, Рахиль Мессерер-Плисецкой – известны многим. Через карагандинскую ссылку прошли поэт Николай Заболоцкий, математик и поэт Александр Есенин-Вольпин, сын Сергея Есенина, знаменитый писатель и поэт-шестидесятник Наум Коржавин. Он написал немало строк о Караганде периода 1940-50-х.

Последний трамвай по стали путей
Ушел – и придет не скоро.
Цепочками матовых фонарей
Светится Новый город…
…Ночь за окном. Тишина в ушах,
Но каждый, кто хочет, слышит.
Мерно гудят вентиляторы шахт,
Город подземный дышит.

После освобождения из Карлага в карагандинском Дворце горняков успел поработать знаменитый ученый, биофизик Александр Чижевский. Они часто общались с Коржавиным. А сколько через Караганду прошло менее именитых, но не менее талантливых ученых. Огромная их часть после войны осела в городе и преподавала в местных вузах.

Карагандинское образование в послевоенные годы считалось одним из лучших в Советском Союзе. Московская, ленинградская и киевская ссыльная профессура – лучший знак качества.

Карагандинский политехнический институт слыл одним из самых лучших технических вузов советского Казахстана. Между прочим, отголоски этой славы карагандинских вузов донеслись и до нашего времени. Часть учеников тех профессоров до сих пор преподают в этих вузах.

К 1940-50-м годам в Караганде сложился определенный социальный микроклимат. Одно дело, когда ты живешь в крупном городе, в относительном комфорте и постоянном страхе его потерять, когда за тобой придут. В городах, подобных Караганде, иная ситуация. Большинство населения находилось примерно в равном положении. Властям приходилось с ними считаться, поскольку надавить и напугать политссыльных было гораздо сложнее. Им терять нечего. И нередко власти шли навстречу людям. Показательны в данном случае отношения советских властей с духовенством.

Вся Караганда в те годы была переполнена ссыльными священнослужителями самых разных конфессий: православные, мусульмане, римско- и грекокатолики. Конечно, ни о какой свободе совести в те годы и речи не шло.

Первая мечеть, римско-католический костел и грекокатолическая церковь в Караганде появились уже в 1990-е годы. Тем не менее, преодолевая противодействие властей, здесь удалось построить несколько храмов даже в годы гонений на религию.

Старейший в Караганде Михайло-Архангельский собор начинался с обычного барака, которому власти в конце Великой Отечественной войны согласились присвоить статус прихода. Это заслуга епископа Владимира Холодкова, бывшего ссыльного Карлага. Узники и ссыльные со всех окрестных краев приносили в храм иконы. Со временем он разросся до полноценного храма. Почти весь оставшийся ХХ век его достраивали силами священников и прихожан. Сегодня даже и не вспомнишь, что все начиналось с обыкновенного барака.

Аналогично получилось создать монастырь и у архимандрита Севастиана Карагандинского, также бывшего узника Карлага, ныне канонизированного. Церковь пришлось строить полуподпольно, так как по тогдашнему законодательству церквям было запрещено возвышаться в радиусе 500 метров от школ. Севастиан и его сподвижники организовали монастырь Рождества Христова в маленьких приземистых домиках. Примерно таких, где жили первые поселенцы Караганды.

Сегодня это смотрится неким архитектурным экспериментом в стиле минимализма, хотя в основе этого "эксперимента" лежат гонения советской власти против веры. Сейчас в этом районе построен новый храм имени Севастиана Карагандинского, ведутся отделочные работы.

После смерти Сталина ситуация в городе начала меняться. Перефразируя Анну Ахматову, "сидящая страна встретилась с сажавшей". В Караганде остались жить ушедшие в отставку работники НКВД – МГБ – КГБ и некогда гонимые ими узники лагерей. Переживала бум угольная промышленность, приезжали новые люди. Многие репрессированные возвращались домой. По одной из легенд, тогда-то и родилась коронная фраза, обессмертившая город. Приезжая в другие города и при устройстве на работу, отвечая кадровикам на вопрос "Где вы находились последние несколько лет?", следовал ответ: "Где-где… в Караганде". Что служило намеком на лагерное прошлое.

Своеобразная карма у города все же осталась и в послесталинские годы. Несмотря на то, что в 1959 году ГУЛАГ был распущен, лагеря для уголовников сохранились, что отложило определенный отпечаток на менталитет горожан. Даже для подростков фраза "ты знаешь, что с такими, как ты, на зоне делают?" не была сказанной для красного словца. В окрестностях Караганды существовало 30 тюрем, из которых сегодня осталось пять. А в 1969 году здесь открылась знаменитая Карагандинская высшая школа милиции, ныне Академия МВД РК. Тема ГУЛАГа оставалась только в кухонных разговорах тех, кто прошел лагеря политзаключенных. Многие предпочитали молчать о своем прошлом вплоть до смены советской власти. По счастью, сегодня пелена забвения окончательно спала. И каждый карагандинец по-своему вспоминает прошлое своей семьи и своего города, который за короткий срок прожил непростую судьбу.

Возможно, особый карагандинский характер выработался потому, что здесь люди в суровых условиях не ждали милостей от природы. Они сами строили свою судьбу, начиная с землянок и домиков, которые возводили и обустраивали в силу имеющихся возможностей.

Лагерное окружение и работа на тяжелом производстве воспитали жителей этого уникального города. Сделали их людьми слова с внутренним моральным кодексом. Держать ответственность за свое слово, не "стучать", заступаться за своих – качества, которые нужны и в непростом ХХI веке. Концентрация великих умов в Караганде в 1930-50-х сказалась и на общем уровне развития горожан. Поэтому статус интеллектуального города Караганда носит заслуженно.

Фото: АПН, Карагандинский областной историко-краеведческий музей